ТЕМА: Дать шанс, или я вообще не прав сам?

очень интересно всегда, какое подобные истории получают развитие ..
из моего горького опыта, тоже местами описанного, следует, что потенциально отшиваемая леди может очень активно включиться с бой за отшивающего, чтобы доказать себе, что она способна переубедить / вернуть, и тем самым приподнять себе самооценку, и чтобы затем кинуть ответочку и бросить "покоренного самца" уже самой, чтобы больно было ему, а не ей самой теперь ..
это - к слову о том, что коварны и мстительны некоторые особы, как уже было сказано предыдущими комментаторами

Костя пишет:
Предоставим слово писателю. Вот как он описывает
поведение женщины в более серьезной ситуации:

"Степанов ещё раз вернул себя в тот вчерашний, душный, как в великую сушь, утренний час. Он снова видел всё, как было. С ещё большей пристальностью он вглядывался сейчас в то лицо Валентины, с которым она подошла к столу, в то движение её руки, которым она подняла телефонную трубку, вслушивался в то звучание её голоса, которым она произносила слова.

До десяти утра он ждал этого телефонного звонка. Он знал, что адъютант позвонит Валентине. В десять адъютант должен отбыть, а победа его не была закреплена. В девять сорок семь он позвонил. "Попрошу Валентину Дмитриевну", - он сказал это торопливо, но твёрдо.

"А молодцу нельзя отказать в самообладании: ведь он не ждал услышать мой голос…" - Степанов подумал об этом, положил трубку на стол и вышел в комнату, где была Валентина. Он и сейчас не знал: поняла ли Валентина, что то, что случилось, ещё не решило её судьбы. Но то, что она сделает сейчас, вот в эту минуту, уже бесповоротно решит её судьбу, и судьбу семьи. Поняла ли это Валентина, или решение было у неё ещё до того, как она открылась в своей беде, но она быстро встала и необычайной для этого утра решительной походкой прошла в кабинет.

Дверь за собой она не прикрыла, из комнаты он видел каждое её движение. К столу она встала боком, лицом к нему, хотя удобнее ей было стоять к нему, Степанову, спиной: она хотела, чтобы он видел её лицо. Левая её рука легла на трубку и без колебания подняла к уху. "Слушаю", - сказала она обычным своим голосом, и только он мог уловить в звуке её голоса сдерживаемое раздражение, ему показалось даже озлобление. Она дождалась паузы в быстром говоре адъютанта и отчётливо и твёрдо, как говорила на уроках в классе, сказала: "Для вас, товарищ Горгиа, Валентины Дмитриевны нет - ни дома, ни в городе…"

В короткий миг, пока трубка ещё не легла на аппарат, Степанов, стоя в комнате, слышал, как нёсся из трубки рёв отринутого самца.

Валентина, не снимая руки с умолкнувшего телефона, повернула к нему своё подурневшее за ночь лицо. Глаза их встретились. Она смотрела без страха, с покорностью признающего свою вину человека. Взгляд её говорил: "Ты знаешь всё. Всё слышал. Для меня этого дня нет. Я вычеркнула его из жизни. Тебе решать…"

Без всяких "в последний раз".